Анонсы темы “Репортаж” “Очень любим Беларусь!” Как минчане и гости столицы отмечают Денек Независимости у Дворца спорта Локомотив Победы и “Майский вальс” у фонтана. Как проходит праздничек на освеженном Кургане Славы Могилевчанка Лена Карпенко – поразительный человек, встреча с которым стала реальным откровением. Дело даже не в ее профессии, призванной оказывать помощь людям, – координатор Центра оперативного управления Могилевского областного управления МЧС, а в масштабе личности. В ее нраве – несусветная мощь духа, стойкости и патриотизма, заложенная несколькими поколениями. Родовую память в семье аккуратно хранят в историях, фото и даже стихах. Это тот стержень, который собирает всех в 1-но крепкое ядро, уверена моя героиня. Репортер выяснила военную историю семьи могилевчанки и с благодарностью прожила судьбу близких ей людей. С возрастом понимаешь, что мы знаем так не достаточно “C годами, когда родные уже ушли, я понимаю, что мы знаем так мало, – начала рассказ моя собеседница. – Когда они были живы, казалось, успеется – куда они могут деться? А ведь не любили говорить наши старики о войне… Когда они уже уходили из жизни, то мы слышали от врачей: “А что вы желаете? Люди прошли войну, здоровье подорвано”. Хотелось бы, конечно, узнать больше и вернуть то время: кажется, посадил бы напротив и сутки напролет расспрашивал. А сейчас нам остается собирать лишь отрывки из памяти”. Для семьи Лены Карпенко тема Величавой Российскей войны постоянно была важной, а на данный момент в особенности – ведь подрастает юное поколение, которое надо воспитывать на правильных актуальных ценностях и ориентирах. “Они растут в обстановке, когда все становится с ног на голову, когда мы пережили 2020 год, – говорит она. – В нашей семье военное прошлое чтится свято. Мои бабушки хранили эту память и создавали эту семейственность, когда мы все знаем друг про друга, всем делимся и ценим нашу историю. С годами мы проросли друг в друга, в том числе благодаря рассказам о военном прошлом, которые слышали с детства”. “Живешь мирную жизнь, и вдруг – набат!” “Рассказы о войне мы слышали от бабушки, потому что дедушка был немногословен и внутренние переживания изливал в какие-то стихотворные формы – произведения, которые записывал и никому не показывал, – вспоминает Елена Карпенко. – Война – это страшно: живешь мирную жизнь, и вдруг – набат! Когда отец бабушки ушел на фронт, ее мама осталась с двумя малолетними детьми. И моя бабушка (тогда ей было 18 лет) не посчитала возможным для себя просто сидеть дома и ждать, что будет дальше. Первое, что она сделала, пошла рыть противотанковые рвы. Они жили в Подмосковье и понимали, что цель врага – Москва. Началась гражданская оборона. Я сейчас смотрю на современных молодых людей, даже на тех, кто постарше. Многие из них смогли бы так? При этом у нас замечательная молодежь – есть волонтеры, идейные ребята, одухотворенные. Но в то же время есть много утонувших в компьютере людей. А она пошла”. “Под ноги замертво падают боевые подруги, а ты не имеешь права двинуться с места” “Однажды она спасла командира, такую же молоденькую девчонку – возможно, чуть поопытнее себя, – вспоминает Елена Карпенко. – Девочки взяли немецкого языка и ввели в расположение. Естественно, он скрутил эту девчушку и чуть было не лишил жизни. Бабушка вовремя себя превозмогла и убила его. Для нее, юной девушки, это стало настоящим потрясением, но она понимала, что без этого у них не было бы будущего. Однажды на утреннем построении обухом огрела страшная новость – геройски погиб ее отец Григорий Николаевич Козлов, черноглазый красавец. Представьте этот ужас: ты – военный, нельзя ни плакать, ни рыдать, ни стенать. И тут же после сообщения – на задание. Каких душевных сил ей стоило пережить это известие, когда выло все внутри? Бабушка была очень похожа на отца, и теперь у нас в каждом поколении появляется темноглазая смуглянка”. Вел войну и на лидирующий, и в тылу Ячейка общества Лены Карпенко вел войну и на лидирующий, и в тылу. “В нашей многострадальной Беларуси жили родные со стороны дедушки – его родители родом из деревни Большие Лозицы Шкловского района, – делится Елена Карпенко. – Они сами не воевали, но отдали четверых сыновей на фронт, и все пришли после войны с наградами. На время войны односельчане доверили деду выполнять функции дьякона в церкви, и под этим прикрытием ему удавалось быть связным у партизан, передавать важные сведения и провизию. Однажды в лесу он нашел раненого летчика, принес ночью домой и спрятал в землянке под сараем. Рискуя жизнью всей семьи, он несколько месяцев выхаживал бойца. Если бы об этом узнали немцы, всех постигла бы неминуемая кара – прилюдная казнь. После войны этот боец вернулся в деревню и поблагодарил своего спасителя”. Погиб в агонии за 3-и денька от увиденного кошмара “Горькую долю солдатки пронесла через всю жизнь” Еще одна военная история связана с другой бабушкой – коренной сибирячкой, которая в 3-и года осталась круглой сиротой. “Нахлебалась она горя, но в какой-то момент показалось, что жизнь начинает налаживаться: в 19 лет девушка встретила доброго и заботливого парня Игната Дементьева, – продолжила свой рассказ Елена Карпенко. – С ним юная Валечка отогрелась душой, получила заветные для себя счастье, любовь и семью. Молодой Игнат был веселым и жизнерадостным, спешил жить, будто знал, что ему отмерено мало. Они были счастливы четыре года, к войне появились двое крошечных ребятишек-погодок – доченька и сыночек. А уже в 24 Валечка стала вдовой. Горькую долю солдатки она пронесла через долгие годы, не связав больше ни с кем свою жизнь. Вырастила достойных детей – можно только догадываться, чего ей это стоило. А братскую могилу в далеком Ставропольском крае, где был похоронен ее любимый Игнат, сыну удалось найти только в 1980-е годы”. Все можно пережить и побороть Все эти памятные и дорогие сердечку истории заложили крепкую базу в жизнь следующих поколений семьи. И когда временами появляются сложные актуальные ситуации, из которых, казалось бы, нет выхода, Лена Карпенко начинает вспоминать, что пережили в годы войны ее близкие, как они подобающе совладали со всеми вызовами и испытаниями – трудились, растили деток без средств и всех современных благ цивилизации. А ведь временами не считая вареной замерзшей луковки им есть было больше нечего. С этими мемуарами крепчает убежденность – все можно пережить и побороть. “Наша семейная история – про силу характера, которая передается из поколения в поколение, – отмечает Елена Карпенко. – То, что родные прошли войну, – предмет нашей боли, но вместе с тем гордости и памяти. И когда моя дочка росла, мне не надо было специально ей говорить: садись и послушай эти истории – она впитывала все с молоком матери. Каждое 9 Мая мы собираемся, вспоминаем и пересказываем прошлое. И эти бисеринки воспоминаний нанизываются на одну длинную нить памяти, к которой мы относимся с трогательным почтением”. Юлия ЕВМЕНЬКОВА,
Точно из этих историй – искренних, трепетных и пронзительных – складывается домашняя память и бескрайняя любовь к собственной земле. Лена Карпенко признается, что их родовые корешки держат так твердо, что ни у 1-го поколения не появлялось даже мысли, что можно жить не в собственной стране, умчаться куда-то в поисках наилучшей жизни.
Позже бабуля добровольцем ушла на фронт, попала в зенитно-артиллерийский полк. Научилась управлять томными и неуклюжими прожекторами и пушками, стала высококлассным “слухачом”: точно за многие километры только по звуку определяла кол-во и вид неприятельских самолетов – бомбовоз, “Хейнкель”, “Фокке-Вульф” либо “Юнкерс”. Всевышний отдал ей такую особенность, что она даже понимала примерное расстояние, на котором летят силы противника. Она корректировала наводчиков прожекторов и батарей, подменяла их в бою. И все это в нечеловеческих критериях – под ярким и очень горячим солнцем и проливными дождиками, в злой холод, в грязищи и пыли. Задыхаясь от дыма, под градом осколков, когда до безумия жутко и нельзя отступить от орудия ни на минутку. “Лежишь, а над тобой летают вражеские самолеты. И ты не имеешь права двинуться, даже когда под ноги падают, истекают кровью и кричат от боли твои боевые подруги. Вокруг осколки, обломки… Ты не можешь спрятаться, а так хочется. Очень трудно облечь в слова ту боль, которую они пережили”, – размышляет Лена Карпенко.
Нет ничего дороже семьи и мирного неба
А позже для женщины был новый разгромный удар – новости с родных мест. Ее маму, младших сестренку и братишку угнали в Германию. Эту ужасную и болезненную страничку истории ячейка общества до сего времени обходит горьковатым молчанием. Но судьба не была финально жестокой к ней: на одном из фронтовых перекрестков судьба отправила ей неплохого белорусского хлопца – статного старшего лейтенанта, командира роты Василия Мартинкова, деда Лены Карпенко. Он служил в кавалерийской дивизии, которая была сильной ударной силой русской армии – резвой, подвижной, маневренной. Белорусская кавалерия была овеяна романтичным флером – там, где не проходили танки, они прорывались, как темные молнии, и немцы ужасно страшились наших. За свои подвиги Василий был награжден орденом Красноватой Звезды, о чем постоянно робко молчал.
“С войны бабушка и дедушка пришли, крепко держась за руки, с неутолимым желанием жить, – говорит Елена Карпенко. – В мирное время они поставили дом, зашлись от горя, похоронив первенца в один из голодных послевоенных годов, родили двух прекрасных дочек, одна из которых – моя мама. О войне они говорить не любили, о подвигах мы узнавали по вскользь брошенным фразам. Но именно они заложили наш главный жизненный код – нет ничего дороже семьи и мирного неба над родной землей”.
В семье деда выходили раненого, а собственного младшего отпрыска, 14-летнего Володеньку, не уберегли. В июле 1943 года фашисты в особенности лютовали на шкловской земле: сожгли примыкающие Сметаничи вкупе с {живыми} людьми, кидали в огнь спрятанных матерями в картофельных бороздах малеханьких деток, упивались нечеловеческими предсмертными кликами. В Малых Лозицах отыскали в землянке спрятавшихся от угона в Германию 17 участниц и забросали данный схрон гранатами. Землянка стала братской могилой для тех, кто был должен жить, обожать и рождать деток.
В один из дней в Огромных Лозицах оцепили рынок, согнали в немаленький погреб всех, кого изловили. Глумились, издевались, зверски избивали односельчан на очах друг у друга, пытаясь отыскать связь с партизанами. Попал в капкан и Володя Мартинков. Его, доведенного до беспамятства побоями и страхом от увиденного, через день отпустили. Мальчик в ужасной агонии погиб дома. “Он, конечно же, тоже пострадал физически, но увиденное оставило в его психике неизгладимый след. Немцы его отпустили, понимая, что от ребенка ничего не добиться. Но он был в агонии – метался и кричал не столько от полученных травм, сколько от того ужаса, который видел, что там творили с людьми. Он просто умер за три дня. Как мать я просто не представляю, как взять и похоронить своего ребеночка”, – отмечает моя партнёрша.
,
фото из домашнего архива Лены КАРПЕНКО.
